Из воспоминаний Водовозовой:
"Няня до глубины души оскорблялась каждый раз, когда кто-нибудь из домашних напоминал ей о том, что она человек свободный. Она считала себя настоящей рабой моих родителей и членов нашего семейства.
-- Нянюшечка, -- кричал иногда кто-нибудь из моих братьев, чтобы посердить ее. -- Ты не наша крепостная! Если ты убежишь от нас, становой не будет тебя разыскивать...
-- Что я тебе сделала, Заринька (Захар)? -- отвечала она с горечью. -- Чем не угодила, что ты меня так обижаешь?
Но тут со всех сторон поднимались возмущенные голоса детей:
-- Зарька! как ты смеешь обижать няню! -- И все мы, как по мановению волшебного жезла, бросались к ней со словами: -- Няня наша, наша собственная! Она не смеет уйти от нас!
-- Конечно, не смею! -- отвечала она, уже совершенно успокоенная".
"Няня до глубины души оскорблялась каждый раз, когда кто-нибудь из домашних напоминал ей о том, что она человек свободный. Она считала себя настоящей рабой моих родителей и членов нашего семейства.
-- Нянюшечка, -- кричал иногда кто-нибудь из моих братьев, чтобы посердить ее. -- Ты не наша крепостная! Если ты убежишь от нас, становой не будет тебя разыскивать...
-- Что я тебе сделала, Заринька (Захар)? -- отвечала она с горечью. -- Чем не угодила, что ты меня так обижаешь?
Но тут со всех сторон поднимались возмущенные голоса детей:
-- Зарька! как ты смеешь обижать няню! -- И все мы, как по мановению волшебного жезла, бросались к ней со словами: -- Няня наша, наша собственная! Она не смеет уйти от нас!
-- Конечно, не смею! -- отвечала она, уже совершенно успокоенная".